Хоббит, или Туда и обратно
[Отрывок]
Наш хоббит был весьма состоятельный хоббит по фамилии Бэггинс. Бэггинсы проживали в окрестностях Холма с незапамятных времён и считались очень почтенным семейством не только потому, что были богаты, но и потому, что с ними никогда ничего не приключалось и они не позволяли себе ничего неожиданного: всегда можно было угадать заранее, не спрашивая, что именно скажет тот или иной Бэггинс по тому или иному поводу. Но мы вам поведаем историю о том, как одного из Бэггинсов втянули-таки в приключения и, к своему собственному удивлению, он начал говорить самые неожиданные вещи и совершать самые неожиданные поступки. Может быть, он и потерял уважение соседей, но зато приобрёл... впрочем, увидите сами, приобрёл он что-нибудь в конце концов или нет.
Матушка нашего хоббита... кстати, что такое хоббит? Пожалуй, стоит рассказать о хоббитах подробнее, так как в наше время они стали редкостью и сторонятся Высокого Народа, как они называют нас, людей. Сами они низкорослый народец, примерно вполовину нашего роста и пониже бородатых гномов. Бороды у хоббитов нет. Волшебного в них тоже, в общем-то, ничего нет, если не считать волшебным умение быстро и бесшумно исчезать в тех случаях, когда всякие бестолковые, неуклюжие верзилы, вроде нас с вами, с шумом и треском ломят, как слоны. У хоббитов толстенькое брюшко; одеваются они ярко, преимущественно в зелёное и жёлтое; башмаков не носят, потому что на ногах у них от природы жёсткие кожаные подошвы и густой тёплый бурый мех, как и на голове. Только на голове он курчавится. У хоббитов длинные ловкие тёмные пальцы на руках, добродушные лица; смеются они густым утробным смехом (особенно после обеда, а обедают они, как правило, дважды в день, если получится).
Теперь вы знаете достаточно, и можно продолжать.
…
Но случилось так, что однажды в тиши утра, в те далёкие времена, когда в мире было гораздо меньше шума и больше зелени, а хоббиты были многочисленны и благоденствовали, Бильбо Бэггинс стоял после завтрака в дверях и курил свою деревянную трубку, такую длинную, что она почти касалась его мохнатых ног (кстати, аккуратно причёсанных щёткой). И как раз в это время мимо проходил Гэндальф. Гэндальф! Если вы слыхали хотя бы четверть того, что слыхал про него я, а я слыхал лишь малую толику того, что о нём рассказывают, то вы были бы подготовлены к любой самой невероятной истории. Истории и приключения вырастали как грибы всюду, где бы он ни появлялся. Он не бывал в этих краях уже давным-давно, собственно говоря, с того дня, как умер его друг Старый Тук, и хоббиты уже успели забыть, каков Гэндальф с виду. Он отсутствовал по своим делам с той поры, когда все они были ещё хоббитятами.
Так что в то утро ничего не подозревавший Бильбо просто увидел какого-то старика с посохом. На старике была высокая островерхая синяя шляпа, длинный серый плащ, серебристый шарф, громадные чёрные сапоги, и ещё у него была длинная, ниже пояса, белая борода.
— Доброе утро! — произнёс Бильбо, желая сказать именно то, что утро доброе: солнце ярко сияло и трава зеленела. Но Гэндальф метнул на него острый взгляд из-под густых косматых бровей.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил он. — Просто желаете мне доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нём думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?
— И то, и другое, и третье, — ответил Бильбо. — И ещё — что в такое дивное утро отлично выкурить трубочку на воздухе. Если у вас есть трубка, присаживайтесь, отведайте моего табачку! Торопиться некуда, целый день впереди!
И Бильбо уселся на скамеечку возле двери, скрестил ноги и выпустил красивое серое колечко дыма; оно поднялось вверх и поплыло вдаль над Холмом.
— Прелестно! — сказал Гэндальф. — Но мне сегодня некогда пускать колечки. Я ищу участника приключения, которое я нынче устраиваю, но не так-то легко его найти.
— Ещё бы, в наших-то краях! Мы простой мирный народ, приключения не жалуем. Бр-р, от них одно беспокойство и неприятности! Ещё, чего доброго, пообедать из-за них опоздаешь! Не понимаю, что в них находят хорошего,— сказал наш мистер Бэггинс и, заложив большой палец за подтяжку, опять выпустил колечко, ещё более роскошное. Затем достал из ящика утреннюю почту и начал читать, притворяясь, будто забыл о старике. Он решил, что тот не внушает доверия, и надеялся, что старик пойдёт своей дорогой. Но тот и не думал уходить. Он стоял, опершись на посох, и, не говоря ни слова, глядел на хоббита так долго, что Бильбо совсем смутился и даже немного рассердился.
— Доброго утра вам! — произнёс он наконец. — Мы тут в приключениях не нуждаемся, благодарствуйте! Поищите компаньонов За Холмом или По Ту Сторону Реки. Он хотел дать понять, что разговор окончен.
— Для чего только не служит вам «доброе утро», — сказал Гэндальф. — Вот теперь оно означает, что мне пора убираться.
— Что вы, что вы, милейший сэр! Позвольте... кажется, я не имею чести знать ваше имя...
— Имеете, имеете, милейший сэр, а я знаю ваше, мистер Бильбо Бэггинс, и вы моё, хотя и не помните, что это я и есть. Я — Гэндальф, а Гэндальф — это я! Подумать, до чего я дожил: сын Белладонны Тук отделывается от меня своим «добрым утром», как будто я пуговицами вразнос торгую!
— Гэндальф! Боже милостивый, Гэндальф! Неужели вы тот самый странствующий волшебник, который подарил Старому Туку пару волшебных бриллиантовых запонок — они ещё застёгивались сами, а расстёгивались только по приказу? Тот, кто рассказывал на дружеских пирушках такие дивные истории про драконов и гоблинов, про великанов и спасённых принцесс и везучих сыновей бедных вдов? Тот самый, который устраивал такие неподражаемые фейерверки? Я их помню! Старый Тук любил затевать их в канун Иванова дня. Какое великолепие! Они взлетали кверху, точно гигантские огненные лилии, и львиный зев, и золотой дождь, и держались весь вечер в сумеречном небе!
Вы, вероятно, уже заметили, что мистер Бэггинс был вовсе не так уж прозаичен, как ему хотелось, а также, что он был большим любителем цветов.
— Бог мой! — продолжал он. — Неужели вы тот самый Гэндальф, по чьей милости столько тихих юношей и девушек пропали невесть куда, отправившись на поиски приключений? Любых — от лазанья по деревьям до визитов к эльфам. Они даже уплывали на кораблях к чужим берегам! Бог ты мой, до чего тогда было инте... я хочу сказать, умели вы тогда перевернуть всё вверх дном в наших краях! Прошу прощения, я никак не думал, что вы ещё... трудитесь.
— А что же мне делать? — спросил волшебник. — Ну вот, всё-таки приятно, что вы кое-что обо мне помните. Во всяком случае, вспоминаете мои фейерверки. Значит, вы не совсем безнадёжны. Поэтому ради вашего дедушки и ради бедной Белладонны я дарую вам то, что вы у меня просили.
— Прошу прощения, я ничего у вас не просил!
— Нет, просили. И вот сейчас уже второй раз — моего прощения. Я его вам даю. И пойду ещё дальше: я пошлю вас участвовать в моём приключении. Меня это развлечёт, а вам будет полезно, а возможно, и выгодно, если доберётесь до конца.
Толкин Дж. Р. Р. Хоббит, или Туда и обратно. – Л., 1976. – С. 6-11.