Лев, колдунья и платяной шкаф
[Отрывок]
… А потом ребята заглянули в комнату, где стоял большой платяной шкаф. Вы, конечно, видели такие платяные шкафы с зеркальными дверцами. Больше в комнате ничего не было, кроме высохшей синей мухи на подоконнике.
— Пусто, — сказал Питер, И они друг за другом вышли из комнаты... все, кроме Люси. Она решила попробовать, не откроется ли дверца шкафа, хотя была почти уверена, что он заперт. К её удивлению, дверца сразу же распахнулась, и оттуда выпали два шарика нафталина.
Люси заглянула внутрь. Там висело несколько длинных меховых шуб. Больше всего на свете Люси любила гладить мех. Она тут же влезла в шкаф и принялась тереться о мех лицом; дверцу она, конечно, оставила открытой — ведь она знала: нет ничего глупей, чем запереть самого себя в шкафу. Люси забралась поглубже и увидела, что за первым рядом шуб висит второй. В шкафу было темно, и, боясь удариться носом о заднюю стенку, она вытянула перед собой руки. Девочка сделала шаг, ещё один и ещё. Она ждала, что вот-вот упрётся кончиками пальцев в деревянную стенку, но пальцы по-прежнему уходили в пустоту.
«Ну и огромный шкафище! — подумала Люси, раздвигая пушистые шубы и пробираясь всё дальше и дальше. Тут под ногой у неё что-то хрустнуло. — Интересно, что это такое? — подумала она. — Ещё один нафталиновый шарик?» Люси нагнулась и принялась шарить рукой. Но вместо гладкого-гладкого деревянного пола рука её коснулась чего-то мягкого, рассыпающегося и очень-очень холодного.
— Как странно, — сказала она и сделала ещё два шага вперёд.
В следующую секунду она почувствовала, что её лицо и руки упираются не в мягкие складки меха, а во что-то твёрдое, шершавое и даже колючее.
— Прямо как ветки дерева! – воскликнула Люси. И тут она заметила впереди свет, но не там, где должна была быть стенка шкафа, а далеко-далеко. Сверху падало что-то мягкое и холодное. Ещё через мгновение она увидела, что стоит посреди леса, под ногами у неё снег, с ночного неба падают снежные хлопья.
Люси немного испугалась, но любопытство оказалось сильнее, чем страх. Она оглянулась через плечо: позади между тёмными стволами деревьев видна была раскрытая дверца шкафа и сквозь неё — комната, из которой она попала сюда (Люси, конечно, оставила дверцу открытой, ведь она знала, что слишком глупо запереть самого себя в шкафу). Там, за шкафом, по-прежнему был день. «Я всегда смогу вернуться, если что-нибудь пойдёт не так», — подумала Люси и двинулась вперёд. «Хруп, хруп», — хрустел снег под её ногами. Минут через десять она подошла к тому месту, откуда исходил свет. 
Перед ней был... фонарный столб. Люси вытаращила глаза. Почему посреди леса стоит фонарь? И что ей делать дальше? И тут она услышала лёгкое поскрипывание шагов. Шаги приближались. Прошло несколько секунд, и из-за деревьев показалось и вступило в круг света от фонаря очень странное существо.
Ростом оно было чуть повыше Люси и держало над головой зонтик, белый от снега. Верхняя часть его тела была человеческой, а ноги, покрытые чёрной блестящей шерстью, были козлиные, с копытцами внизу. У него был также хвост, но Люси сперва этого не заметила, потому что хвост был аккуратно перекинут через руку — ту, в которой это существо держало зонт, — чтобы хвост не волочился по снегу. Вокруг шеи был обмотан толстый красный шарф, под цвет красноватой кожи. У него было странное, но очень славное личико, с короткой острой бородкой, и кудрявые волосы. По сторонам лба из волос выглядывали рожки. В одной руке, как я уже сказал, оно держало зонтик, в другой — несло несколько пакетов, завёрнутых в обёрточную бумагу. Пакеты, снег кругом — казалось, оно идёт из магазина с новогодними покупками. Это был фавн. При виде Люси он вздрогнул от неожиданности. Все пакеты попадали на землю. — Батюшки! — воскликнул фавн.
— Здравствуйте, — сказала Люси. Но фавн был очень занят — он подбирал свои пакеты — и ничего ей не ответил. Собрав их все до единого, он поклонился Люси.
— Здравствуйте, здравствуйте, — сказал фавн. — Простите…. я не хочу быть чересчур любопытным… но я не ошибаюсь, вы — дочь Евы?
— Меня зовут Люси, — сказала она, не совсем понимая, что фавн имеет в виду.
— Но вы… простите меня ... вы… как это называется… девочка? — спросил фавн.
— Конечно, я девочка, — сказала Люси.
— Другими словами, вы — настоящий человеческий Человек?
— Конечно, я человек, — сказала Люси, по-прежнему недоумевая.
— Разумеется, разумеется, — проговорил фавн. — Как глупо с моей стороны! Но я ни разу ещё не встречал сына Адама или дочь Евы. Я в восторге. То есть... — Тут он замолк, словно чуть было не сказал нечаянно то, чего не следовало, но вовремя об этом вспомнил. — В восторге, в восторге! — повторил он. — Разрешите представиться. Меня зовут мистер Тамнус.
— Очень рада познакомиться, мистер Тамнус, — сказала Люси.
— Разрешите осведомиться, о Люси, дочь Евы, как вы попали в Нарнию?
— В Нарнию? Что это? — спросила Люси.
— Нарния — это страна, — сказал фавн, — где мы с вами сейчас находимся; всё пространство между фонарным столбом и огромным замком Кэр-Пэравел на восточном море. А вы… вы пришли из диких западных лесов?
— Я... я пришла через платяной шкаф из пустой комнаты...
— Ах, — сказал мистер Тамнус печально, — если бы я как следует учил географию в детстве, я бы, несомненно, всё знал об этих неведомых странах. Теперь уже поздно.
— Но это вовсе не страны, — сказала Люси, еле удерживаясь от смеха. — Это в нескольких шагах отсюда... по крайней мере... не знаю. Там сейчас лето.
— Ну а здесь, в Нарнии, зима, — сказал мистер Тамнус, — и тянется она уже целую вечность. И мы оба простудимся, если будем стоять и беседовать тут, на снегу. Дочь Евы из далёкой страны Пуста-Якомната, где царит вечное лето в светлом городе Платенашкаф, не хотите ли вы зайти ко мне и выпить со мной чашечку чая?
— Большое спасибо, мистер Тамнус, — сказала Люси. — Но мне, пожалуй, пора домой.
— Я живу в двух шагах отсюда, — сказал фавн, — и у меня очень тепло... горит камин... и есть поджаренный хлеб... и сардины... и пирог.
— Вы очень любезны, — сказала Люси. — Но мне нельзя задерживаться надолго.
— Если вы возьмёте меня под руку, о дочь Евы, — сказал мистер Тамнус, — я смогу держать зонтик над нами обоими. Нам сюда. Ну что же, пошли.
И Люси пустилась в путь по лесу под руку с фавном, словно была знакома с ним всю жизнь.
Вскоре почва у них под ногами стала неровная, там и тут торчали большие камни; путники то поднимались на холм, то спускались с. холма. На дне небольшой лощины мистер Тамнус вдруг свернул в сторону, словно собирался пройти прямо сквозь скалу, но, подойдя к ней вплотную, Люси увидела, что они стоят у входа в пещеру. Когда они вошли, Люси даже зажмурилась — так ярко пылали дрова в камине. Мистер Тамнус нагнулся и, взяв начищенными щипцами головню, зажёг лампу.
— Ну, теперь скоро, — сказал он и в тот же миг поставил на огонь чайник.
Люси не случалось ещё видеть такого уютного местечка. Они находились в маленькой, сухой, чистой пещерке со стенами из красноватого камня. На полу лежал ковёр, стояли два креслица («Одно для меня, другое — для друга»,— сказал мистер Тамнус), стол и кухонный буфет, над камином висел портрет старого фавна с седой бородкой. В углу была дверь («Наверно, в спальню мистера Тамнуса», — подумала Люси), рядом — полка с книгами. Пока мистер Тамнус накрывал на стол, Люси читала названия: «Жизнь и письма Силена», «Нимфы и их обычаи», «Исследование распространённых легенд», «Является ли Человек мифом».
— Милости просим, дочь Евы, — сказал фавн.
Чего только не было на столе! И яйца всмятку — по яйцу для каждого из них, — и поджаренный хлеб, и сардины, и масло, и мёд, и облитый сахарной глазурью пирог. А когда Люси устала есть, фавн начал рассказывать ей о жизни в лесу. Ну и удивительные это были истории! Он рассказывал ей о полуночных плясках, когда нимфы, живущие в колодцах, и дриады, живущие на деревьях, выходят, чтобы потанцевать с фавнами; об охотах на белого, как молоко, оленя, который исполняет все твои желания, если тебе удаётся его поймать; о пирах и поисках сокровищ вместе с гномами в пещерах и копях глубоко под землёй, и о лете, когда лес стоит зелёный и к ним приезжает в гости на своём толстом осле старый Силен, а иногда сам Вакх, и тогда в реках вместо воды течёт вино и в лесу неделя за неделей длится праздник.
— Только теперь у нас всегда зима, — печально добавил он. И чтобы приободриться, фавн вынул из футляра, который лежал на шкафчике, странную маленькую флейту, на вид сделанную из соломы, и принялся играть. И Люси сразу захотелось смеяться и плакать, пуститься в пляс и уснуть — всё в одно и то же время.
Прошёл, видно, не один час, пока она очнулась и сказала:
— Ах, мистер Тамнус... мне так неприятно вас прерывать... и мне очень нравится мотив... но, право же, мне пора домой. Я ведь зашла всего на несколько минут.
— Теперь поздно об этом говорить, — промолвил фавн, кладя флейту и грустно покачивая головой.
— Поздно? — переспросила Люси и вскочила с места. Ей стало страшно. — Что вы этим хотите сказать? Мне нужно немедленно идти домой. Там все, наверно, беспокоятся. — Но тут же воскликнула: — Мистер Тамнус! Что с вами? — потому что карие глаза фавна наполнились слезами, затем слёзы покатились у него по щекам, закапали с кончика носа, и наконец он закрыл лицо руками и заплакал в голос.
— Мистер Тамнус! Мистер Тамнус! — страшно расстроившись, промолвила Люси. — Не надо, не плачьте! Что случилось? Вам нехорошо? Миленький мистер Тамнус, скажите, пожалуйста, скажите: что с вами? — Но фавн продолжал рыдать так, словно у него разрывалось сердце. И даже когда Люси подошла к нему и обняла его, и дала ему свой носовой платок, он не успокоился. Он только взял платок и тёр им нос и глаза, выжимая его на пол обеими руками, когда он становился слишком мокрым, так что вскоре Люси оказалась в большой луже.
— Мистер Тамнус! — громко закричала Люси прямо в ухо фавну и потрясла его. — Пожалуйста, перестаньте. Сейчас же перестаньте. Как вам не стыдно, такой большой фавн! Ну почему, почему вы плачете?
— А-а-а!—ревел мистер Тамнус. — Я плачу, потому что я очень плохой фавн.
— Я вовсе не думаю, что вы плохой фавн, — сказала Люси. — Я думаю, что вы очень хороший фавн. Вы самый милый фавн, с каким я встречалась.
— А-а, вы бы так не говорили, если бы знали, — отвечал, всхлипывая, мистер Тамнус. — Нет, я плохой фавн. Такого плохого фавна не было на всём белом свете.
— Да что вы натворили? — спросила Люси.
— Мой батюшка... это его портрет там, над камином... он бы ни за что так не поступил...
— Как — так? — спросила Люси.
— Как я, — сказал фавн. — Пошёл на службу к Белой Колдунье — вот что я сделал. Я на жалованье у Белой Колдуньи.
— Белой Колдуньи? Кто она такая?
— Она? Она та самая, у кого вся Нарния под башмаком. Та самая, из-за которой у нас вечная зима. Вечная зима, а Нового года и весны всё нет и нет. Только подумайте!
— Ужасно! — сказала Люси. — Но вам-то она за что платит?
— Вот тут и есть самое плохое, — сказал мистер Тамнус с глубоким вздохом. — Я похититель детей, вот за что. Взгляните на меня, дочь Евы. Можно ли поверить, что я способен, повстречав в лесу бедного невинного ребёнка, который не причинил мне никакого зла, притвориться, будто дружески к нему расположен. пригласить к себе в пещеру и усыпить своей флейтой — всё ради того, чтобы отдать несчастного в руки Белой Колдуньи?
— Нет, — сказала Люси. — Я уверена, что вы неспособны так поступить.
— Но я поступил так, — сказал фавн.
— Ну что ж, — отозвалась Люси, помедлив (она не хотела говорить неправду и вместе с тем не хотела быть очень уж суровой с ним), — что ж, это было нехорошо с вашей стороны. Но вы сожалеете о своём поступке, и я уверена, что больше вы так никогда не сделаете.
— О дочь Евы, неужели вы не понимаете? — сказал фавн. — Я не когда-то раньше поступил так. Я делаю так сейчас, в этот самый миг.
— Что вы хотите сказать?! — вскричала Люси и побелела как полотно.
— Вы — тот самый ребёнок, — проговорил мистер Тамнус. — Белая Колдунья мне приказала, если я вдруг увижу в лесу сына Адама или дочь Евы, поймать их и передать ей. А вы — первая, кого я встретил. Я притворился вашим другом и позвал к себе выпить чаю, и всё это время я ждал, пока вы заснёте, чтобы пойти и сказать обо всём ей.
— Ах, но вы же не скажете ей обо мне, мистер Тамнус! — воскликнула Люси. — Ведь правда, не скажете? Не надо, пожалуйста, не надо!
— А если я ей не скажу, — подхватил он, вновь принимаясь плакать, — она непременно об этом узнает. И велит отрубить мне хвост, отпилить рожки и выщипать бороду. Она взмахнёт волшебной палочкой — и мои хорошенькие раздвоенные копытца превратятся в копытища, как у лошади. А если она особенно разозлится, она обратит меня в камень, и я сделаюсь статуей фавна и буду стоять в её страшном замке до тех пор, пока все четыре трона в Кэр-Пэравел не окажутся заняты. А кто ведает, когда это случится и случится ли вообще.
— Мне очень жаль, мистер Тамнус, — сказала Люси, — но, пожалуйста, отпустите меня домой.
— Разумеется, отпущу, — сказал фавн. — Разумеется, я должен это сделать. Теперь мне это ясно. Я не знал, что такое Люди, пока не повстречал вас. Конечно, я не могу выдать вас Колдунье теперь, когда я с вами познакомился. Но нам надо скорее уходить. Я провожу вас до фонарного столба. Вы ведь найдёте оттуда дорогу в Платенашкаф и Пуста-Якомнату?
— Конечно найду, — сказала Люси.
— Надо идти как можно тише, — сказал мистер Тамнус. — Лес полон её шпионов. Некоторые деревья и те на её стороне.
Они даже не убрали со стола. Мистер Тамнус снова раскрыл зонтик, взял Люси под руку, и они вышли из пещеры наружу. Путь обратно был совсем не похож на путь в пещеру фавна: не обмениваясь ни словом, они крались под деревьями чуть не бегом. Мистер Тамнус выбирал самые тёмные местечки. Наконец они добрались до фонарного столба. Люси вздохнула с облегчением.
— Вы знаете отсюда дорогу, о дочь Евы? — спросил мистер Тамнус.
Люси вгляделась в темноту и увидела вдали, между стволами деревьев, светлое пятно.
— Да, — сказала она, — я вижу открытую дверцу платяного шкафа.
— Тогда бегите скорей домой, — сказал фавн, — и... вы... вы можете простить меня за то, что я собирался сделать?
— Ну, конечно же, — сказала Люси, горячо, от всего сердца пожимая ему руку. — И я надеюсь, у вас не будет из-за меня больших неприятностей.
— Счастливого пути, дочь Евы, — сказал он. — Можно, я оставлю ваш платок себе на память?
— Пожалуйста, — сказала Люси и со всех ног помчалась к далёкому пятну дневного света. Вскоре она почувствовала, что руки её раздвигают не колючие ветки деревьев, а мягкие меховые шубы, что под ногами у неё не скрипучий снег, а деревянные планки, и вдруг — хлоп! — она очутилась в той самой пустой комнате, где начались её приключения. Она крепко прикрыла дверцу шкафа и оглянулась вокруг, всё ещё не в силах перевести дыхание. По-прежнему шёл дождь, в коридоре слышались голоса её сестры и братьев.
— Я здесь! — закричала она. — Я здесь. Я вернулась. Всё в порядке.
Льюис К.С. Лев, колдунья и платяной шкаф. – Л., 1978. – С. 16-35.