Фенька
[Отрывок из сказки]
Дело было вечером. Я лежал на диване, курил и читал газету. В комнате никого, кроме меня, не было. И вдруг я слышу – кто-то царапается. Кто-то чуть слышно, тихонечко стучит по оконному стеклу: тик-тик, тук-тук.
« Что, - думаю, - такое? Муха? Нет, не муха. Таракан? Нет, не таракан. Может быть, дождь капает?.. Да нет, какой там дождь, - дождём и не пахнет…»
Повернул я голову, посмотрел – ничего не видно. На локте привстал – тоже не видно. Прислушался – как будто тихо.
Лёг я. И вдруг опять: тик-тик, тук-тук.
«Фу, - думаю. – Что такое?»
Надоело мне, встал я, бродил газету, подошёл к окну и – глаза вытаращил. Думаю: батюшки, что это мне – во сне снится, что ли?! Вижу – за окном, на узеньком железном карнизе, стоит – кто вы думаете? Стоит девочка. Да такая девочка, о каких вы и в сказках не читывали.
Ростом она будет поменьше самого маленького мальчика с пальчика. Ножки у неё босые, платье всё изодрано; сама она толстенькая, пузатая, нос пуговкой, губы какие-то оттопыренные, а волосы на голове рыжие и торчат в разные стороны, как на сапожной щётке.
Я даже не сразу поверил, что это девочка. Я подумал сначала, что это какой-то зверёк. Потому что я никогда раньше таких маленьких девочек не видел.
А девочка стоит, смотрит на меня и изо всех сил своим кулачишком по стеклу барабанит: тик-тик, тук-тук.
Я у неё через стекло спрашиваю:
- Девочка! Тебе что надо?
А она не слышит меня, не отвечает и только пальцем показывает: дескать, открой, пожалуйста, а ну открой поскорей!
Тогда я отодвинул задвижку, открыл окно и впустил её в комнату.
Я говорю:
- Чего же ты, глупышка, в окно лезешь? Ведь у меня ж дверь открыта.
А она мне, я помню, тоненьким–тоненьким голоском отвечает:
- Я в дверь не умею ходить.
- Как не умеешь?! В окно умеешь, а в дверь не умеешь?
- Да, - говорит, - не умею.
«Вот так, - думаю, - чудо-юдо ко мне привалило!»
Удивился я, взял её на руки, вижу – она вся дрожит.
Вижу – боится чего-то.
Оглядывается, на окно посматривает.
Лицо у неё всё заплаканное, зубки стучат, а в глазах ещё слёзы поблёскивают.
Я у неё спрашиваю:
- Ты кто такая?
- Я, - говорит, - Фенька.
- Какая такая Фенька?
- Такая вот…Фенька.
- А ты где живёшь?
- Не знаю.
- А где твои папа с мамой?
- Не знаю.
- Ну, - я говорю, - а откуда ты пришла? Почему ты дрожишь? Холодно?
- Нет, - говорит, - не холодно. Жарко. А я дрожу потому, что за мной сейчас собаки по улице гнались.
- Какие собаки?
А она мне опять:
- Не знаю.
Тут я уж не вытерпел, рассердился и говорю:
- Не знаю, не знаю!.. а чего же ты тогда знаешь?
Она говорит:
- Я есть хочу.
- Ах вот как! Это ты знаешь?
Ну, что ж с ней поделаешь. Посадил я её на диван, «посиди», говорю, а сам пошёл на кухню, поискать, нет ли чего-нибудь съедобного. Думаю: только вот вопрос, чем её кормить, этакое чудовище? Налил ей на блюдечко кипячёного молока, хлеба нарезал маленькими кусочками, котлету холодную раскрошил.
Прихожу в комнату, смотрю – где же Фенька? Вижу – на диване никого нет. Удивился я, стал кричать:
- Феня! Феня!
Никто не отвечает.
Я опять:
- Феня! А Феня?
И вдруг я слышу откуда-то:
- Я тут!
Нагнулся – она под диваном сидит.
Рассердился я.
- Это, - говорю, - что за фокусы такие? Ты почему это на диване не сидишь?
- А я, - говорит, - не умею.
- Что-о? Под диваном умеешь, а на диване не умеешь? Ах ты такая-сякая! Ты, может быть, и за столом обеденным не умеешь сидеть?
- Нет, - говорит, - это умею.
- Ну, так садись, - говорю.
Посадил её за стол. Стул ей поставил. На стул книг целую гору навалил – чтобы повыше было. Вместо передника носовой платок повязал.
- Ешь, - говорю.
Только вижу – не ест. Вижу – сидит, ковыряется, носом сопит.
- Что? – говорю. – В чём дело?
Молчит, не отвечает.
Я говорю:
- Ты же есть просила. Вот – ешь, пожалуйста.
А она покраснела вся и вдруг говорит:
- Нет ли у вас чего-нибудь повкуснее?
- Как повкуснее? Ах ты, - я говорю, - неблагодарная! Тебе, что ж, конфет надо, что ли?
- Ах нет, - говорит, - что вы, что вы… Это тоже невкусно.
- Так чего ж тебе? Мороженого?
- Нет, и мороженое невкусное.
- И мороженое невкусное? Вот тебе и на! Так чего же тебе, скажи пожалуйста, хочется?
Она помолчала, носиком посопела и говорит:
- Нет ли у вас немножко гвоздиков?
- Каких гвоздиков?
- Ну, - говорит, - обыкновенных гвоздиков. Железненьких.
У меня даже руки от страха затряслись.
Я говорю:
- Так ты что же это, значит, гвозди ешь?
- Да, - говорит, - я гвоздики очень люблю.
- Ну, а ещё что ты любишь?
- А ещё, - говорит, - я люблю керосин, мыло, бумагу, песок… только не сахарный. Вату люблю, зубной порошок, гуталин, вазелин, спички…
Я думаю:
«Батюшки! Неужели это она правду говорит? Неужели она действительно гвоздями питается?»
«Ладно, - думаю. – Давай проверим».
Вытащил из стены большой ржавый гвоздь, почистил его немножко.
- На, - говорю, - ешь, пожалуйста!
Я думал, она не будет есть. Думал, она просто фокусничает, притворяется. Но не успел я оглянуться, она – раз-раз, хруп-хруп – весь гвоздь сжевала. Облизнулась и говорит:
- Ещё!..
Пантелеев Л. Фенька [отрывок] // Пантелеев Л. Веселый трамвай.- Л., 1977.- С. 105-125.