Слухати

Мышонок, Осень и счастье

Это случилось осенью.

Мышонок обожал Осень. Обожал до умопомрачения, до сладости во рту, до звона в ушах. Он каждый пожелтевший листочек в саду ощупывал глазками тщательно и нежно, будто пальчиками перебирал струны арфы. Он игриво покалывал Осень своими усиками;  заряжал свою мохнатую спинку ее колдовским напряжением; вдыхал ее с таким наслаждением, что Осень тихонько хихикала от щекотки, осыпая землю золотой  мелочью листвы.

Как-то раненько, в утреннем тумане Она заметила искристый  след, оставленный чьим-то метким взглядом - словно здесь в паре пронеслись два малюсеньких реактивных самолетика. От этого пронзающего и ощупывающего  взгляда ей, как женщине, стало как-то неловко и вместе с тем,  приятно.

И тогда Они познакомились. Она постелила желтенький, как яичный желток, кленовый листочек с зеленым кантиком, разгладила его ладошкой и уложила на него Мышонка. «Ты сюда почаще приходи, здесь можно увидеть Счастье», -  сказала Осень. От такой заботы Мышонок зарделся багрянцем и утонул в Осени. Он тогда еще не знал, что утонуть в любимом пространстве - это и есть Счастье.

После этого случая, он каждый день прибегал на это место, мостился поудобнее и смотрел в небо. Смотрел и смотрел, пытаясь увидеть Счастье. Когда были тучки, Осень их разгоняла ладошками, и Мышонок снова всматривался ввысь. Порою даже можно было  видеть два тоненьких взгляда-лучика, цепко рыскающих по небу в поисках Счастья.

«Боже мой, - думал Мышонок, - какое же небо глубокое, какое синее - наглядеться нельзя. Интересно, а кто всю эту красоту нарисовал и на чем нарисовал? А главное, что же там есть, за рисунком?»

«Ну, пусть он тянется далеко-далеко, - продолжал Мышонок, - но  где-то же он кончается? По логике должен кончиться. Вон поле, какое большущее, и то кончается у речки. Я же туда сам к Радуге бегал - видел. А небо, небось, не больше... Эх, мог бы я летать, то слетал бы на край рисунка и посмотрел бы, что там дальше. Может, и дорисовал бы что. Вон там, возле облачка в виде бублика, я бы нарисовал хвостик. Вот бы все обрадовались, увидев бублик с хвостиком!  Но не умею я летать. Надо в следующей сказке попробовать. А пока, может Воробья попросить, пусть сгоняет?  Но Воробей - несерьезный хлопец, баламут. Залетит не туда и все перепутает. А мне надо точно знать, что там за рисунком? А вдруг, Счастье? Воробей увидит, а я нет».

И тут его осенило – надо спросить у Осени, она то, должна знать!

А Осень погладила малыша по головке, улыбнулась  оранжевым проблеском в облаках и сказала: «Откуда ты такой любопытный взялся? Как это столько серьезных вопросов умещается в твоей маленькой головке?»

Этот вопрос поставил Мышонка в тупик. Он даже слегка струхнул, и решил, что  пора кончать с вопросами, а то вдруг и правда места в голове не хватит, куда их потом запихивать, в брюхо что ли?

Так, в размышлениях и созерцаниях исчезла Осень. Наступила Зима. Бегать к любимому месту по снегу и морозу, было никак нельзя. Мышонок забаррикадировался в норке и вспоминал, как он был счастлив Осенью, жаль, что Осень так и не сказала ему, где же Счастье?